Неточные совпадения
Он беспрестанно в движении: понадобится обществу послать в Бельгию или Англию агента — посылают его; нужно написать какой-нибудь проект или приспособить новую идею к делу —
выбирают его. Между тем он ездит и в свет и читает: когда он успевает —
Бог весть.
— Я сейчас уйду, сейчас, но еще раз: будьте счастливы, одни или с тем, кого
выберете, и дай вам
Бог! А мне — мне нужен лишь идеал!
Но вот что только скажу: дай вам
Бог всякого счастия, всякого, какое сами
выберете… за то, что вы сами дали мне теперь столько счастья, в один этот час!
— Игнатий Львович, вы, конечно, теперь поправились, — говорил доктор,
выбирая удобную минуту для такого разговора, — но все мы под
богом ходим… Я советовал бы на всякий случай привести в порядок все ваши бумаги.
Показали других. Я наконец
выбрал одну, подешевле. Начали мы торговаться. Г-н Чернобай не горячился, говорил так рассудительно, с такою важностью призывал Господа
Бога во свидетели, что я не мог не «почтить старичка»: дал задаток.
«Ах, там, друг сердечный, благодетель великий, заставь за себя вечно
богу молить, — возьмем подряд вместе!» А подряд ему расхвалит, расскажет ему турусы на колесах и ладит так, чтобы
выбрать какого-нибудь человека со слабостью, чтобы хмелем пошибче зашибался; ну, а ведь из нас, подрядчиков, как в силу-то мы войдем, редкий, который бы не запойный пьяница был, и сидит это он в трактире, ломается, куражится перед своим младшим пайщиком…
В учителя он себе
выбрал, по случаю крайней дешевизны, того же Видостана, который, впрочем, мог ему растолковать одни только ноты, а затем Павел уже сам стал разучивать, как
бог на разум послал, небольшие пьески; и таким образом к концу года он играл довольно бойко; у него даже нашелся обожатель его музыки, один из его товарищей, по фамилии Живин, который прослушивал его иногда по целым вечерам и совершенно искренно уверял, что такой игры на фортепьянах с подобной экспрессией он не слыхивал.
— Да, но
бог знает — это понимание не лучше ли нынешнего городско-развратного взгляда на женщину. Пушкин очень любил и знал хорошо женщин, и тот, однако, для романа своего
выбрал совершенно безупречную женщину!.. Сколько вы ни усиливайте вашего воображения, вам выше Татьяны — в нравственном отношении — русской женщины не выдумать.
— И слава
богу, что вас
выбрали! — воскликнул Вихров. — Человека более достойного для этого трудно было и найти; но сядемте, однако; здесь можно, надеюсь, сидеть?
— Ну, — сказал он под конец, — вижу, что и подлинно я стар стал, а пуще того вам не угоден… Знаю я, знаю, чего тебе хочется, отец Мартемьян! К бабам тебе хочется, похоть свою утолить хощешь у сосуда дьявольского… Коли так, полно вам меня настоятелем звать;
выбирайте себе другого. Только меня не замайте, Христа ради, дайте перед
бога в чистоте предстать!
Устинья Наумовна. Ишь ты,
Бог с тобой, сколько нагородила! А ты поди-ко
выбери мне какое пошире из гродафриковых.
— Что ж, мой друг, и перенесешь, коли Господу
Богу угодно! знаешь, в Писании-то что сказано: тяготы друг другу носите — вот и
выбрал меня он, батюшко, чтоб семейству своему тяготы носить!
— Я очень рад, что после вашего раскаяния могу все это представить в самом мягком свете и,
Бог даст, не допущу до дурной развязки. Извольте за это сами
выбирать себе любой полк; вы где хотите служить: в пехоте или в кавалерии?
— А я, мамынька, другое на уме держу! Пазухиных хаять не хочу; а для Нюши почище жениха сыщем. Не оборыши, слава
богу, какие и не браковку замуж отдаем… Не по себе дерево Пазухины
выбрали, мамынька, прямо сказать.
— А очень просто… Мы
выберем в старосты Гордея Евстратыча — пусть его постарается для
Бога.
— Не говорить о твоем суженом? Ох, дитятко, нехорошо! Я уж давно замечаю, что ты этого не жалуешь… Неужли-то в самом деле?.. Да нет! где слыхано идти против отцовой воли; да и девичье ли дело браковать женихов! Нет, родимая, у нас благодаря
бога не так, как за морем: невесты сами женихов не
выбирают: за кого благословят родители, за того и ступай. Поживешь, боярышня, замужем, так самой слюбится.
— Так отправляйтесь вслед за пленными. Потрудитесь, Владимир Сергеевич,
выбрать любую лошадь из отбитых у неприятеля, да и с
богом! Не надобно терять времени; догоняйте скорее транспорт, над которым, Зарецкой, вы можете принять команду: я пошлю с вами казака.
Я говорил тебе, Ольга: не люби его!.. ты не послушалась, ты, как обыкновенная женщина, прельстилась на золото, красоту и пышные обещания… ты мне не поверила: он обещал тебе счастие — мечту — а я обещал: месть и верную месть: ты
выбрала первое; ты смела помыслить, что люди могут противиться судьбе; будто бы я уж так давно отвергнут
богом, что он захочет мне отказать в первом, последнем, единственном удовольствии!..
— Дай
бог тебе счастье, если ты веришь им обоим! — отвечала она, и рука ее играла густыми кудрями беспечного юноши; а их лодка скользила неприметно вдоль по реке, оставляя белый змеистый след за собою между темными волнами; весла, будто крылья черной птицы, махали по обеим сторонам их лодки; они оба сидели рядом, и по веслу было в руке каждого; студеная влага с легким шумом всплескивала, порою озаряясь фосфорическим блеском; и потом уступала, оставляя быстрые круги, которые постепенно исчезали в темноте; — на западе была еще красная черта, граница дня и ночи; зарница, как алмаз, отделялась на синем своде, и свежая роса уж падала на опустелый берег <Суры>; — мирные плаватели, посреди усыпленной природы, не думая о будущем, шутили меж собою; иногда Юрий каким-нибудь движением заставлял колебаться лодку, чтоб рассердить, испугать свою подругу; но она умела отомстить за это невинное коварство; неприметно гребла в противную сторону, так что все его усилия делались тщетны, и челнок останавливался, вертелся… смех, ласки, детские опасения, всё так отзывалось чистотой души, что если б демон захотел искушать их, то не
выбрал бы эту минуту...
Пусть
выбирает всяк предмет себе по воле,
Не наполняя стих пустым лишь звоном слов,
С Олимпа не трудя без нужды к нам
богов,
Иной летит наверх и бредит по-славянски,
Другой ползет внизу и шутит по-крестьянски,
И думают они сравнитися с тобой,
Забыв, что их стихи — лишь только звон пустой.
Выбрали место и уселись на скамейках; досталось отгадывать Марье Никитишне; потребовали, чтоб она ушла как можно дальше и не подслушивала; в отсутствие ее
выбрали пословицу и роздали слова. Марья Никитишна воротилась и мигом отгадала. Пословица была: «Страшен сон, да милостив
бог».
Выбрали мы денек, когда Иван-то Семеныч совсем трезвый был; приоделся я, помолился
богу и пошел в палатку, а сердце так и бьется, как птица.
Курицына. Толкуй, показалось! Я еще, слава
богу, не ослепла. Ее ль не узнать! Да я ее сейчас из тысячи
выберу по платью. У нас ведь одна модница-то только и есть; мы по праздникам того не надеваем, в чем она по будням ходит. Мы это с тобой из двери, а она к нему в дверь.
— Ба, вот была бы штука!.. Право, хорошая штука была бы, ей-богу! Ведь нынче как раз судный день. Что, если б жидовскому чорту полюбился как раз наш шинкарь Янкель?.. Да где! Не выйдет. Мало ли там, в городе, жидов? К тому же еще Янкель — жидище грузный, старый да костистый, как ерш. Что в нем толку? Нет, не такой он, мельник, счастливый человек, чтобы Хапун
выбрал себе из тысячи как раз ихнего Янкеля.
«Я, папа, не
выбирала. Мне его
бог дал».
И такое у ней было серьезное личико, такое — что уж тогда бы я мог прочесть! А я-то обижался: «Неужели, думаю, она между мной и купцом
выбирает?» О, тогда я еще не понимал! Я ничего, ничего еще тогда не понимал! До сегодня не понимал! Помню, Лукерья выбежала за мною вслед, когда я уже уходил, остановила на дороге и сказала впопыхах: «
Бог вам заплатит, сударь, что нашу барышню милую берете, только вы ей это не говорите, она гордая».
«Правда, — продолжал он, — без бабьего духа в доме пустым что-то пахнет, так у меня сыну двадцать первый пошел,
выберу ему хорошую невесту, сдам дела и капитал, а сам запрусь да
Богу молиться зачну.
Далеко ль
бог несет, — куда путь держишь?»
Взговорит ли Вольга таковы слова:
«А я еду, мужик, со дружинушкой
По селам-городам за получкою —
Выбирать с мужиков дани-выходы.
Когда он все это сказал, судья замолчал и не знал, что говорить. Вдруг один человек из народа закричал: «Нам
бог послал этого царевича. Мы не найдем себе лучшего царя!
Выбирайте его в цари!»
Когда его
выбрали царем, царевич послал за город привести к себе своих товарищей. Когда им сказали, что их требует царь, они испугались: думали, что они сделали какую-нибудь вину в городе. Но им нельзя было убежать, и их привели к царю. Они упали ему в ноги, но царь велел встать. Тогда они узнали своего товарища. Царь рассказал им все, что с ним было, и сказал им: «Видите ли вы, что моя правда? Худое и доброе — все от
бога. И
богу не труднее дать царство царевичу, чем купцу — барыш, а мужику — работу».
Когда человеку приходится
выбирать между тем, что велит
бог и что велит власть, и он делает то, что велит власть, то он поступает так, как поступил бы человек, слушаясь не того хозяина, у которого он живет, а того первого человека, которого он встретил на улице.
Толстой пишет: «Если бы мне дали
выбирать: населить землю такими святыми, каких я только могу вообразить себе, но только, чтобы не было детей, или такими людьми, как теперь, но с постоянно прибывающими, свежими от
бога детьми, — я бы
выбрал последнее».
Аксинья показала ему кукиш и плюнула. Немного погодя она работала кочергой, била на мужниной голове горшки, таскала его за бороду, выбегала на улицу и кричала: «Ратуйте, кто в
бога верует! Убил!..» — но ни к чему не привели эти протесты. На другое утро она лежала в постели и прятала от подмастерий свои синяки, а Меркулов ходил по лавкам и, ругаясь с купцами,
выбирал подходящее сукно.
Нужно
выбирать: или свобода человека в
Боге, или необходимость преходящего явления в природном мире.
— Что ж тут удивительного, — заметил Ранеев. — Какая же девушка с чистым сердцем (на эти два слова он особенно сделал ударение), с умом, без глупых фантазий, видя его так часто, не оценит, помимо его привлекательной наружности, его ума, прекрасного, благородного характера, не полюбит его. Берите, берите моего рыцаря, душа моя, и дай
Бог, чтобы сам оригинал принадлежал вам. Какую же куклу
выберешь ты, Лиза? — прибавил он с иронией.
Павел Флегонтыч. Вы… не пойдете с ним, Эсфира! (Гориславская бледнеет и в величайшем смущении.) А если это сделаете, через пять минут все, что здесь есть, узнают, что вы дочь еврея Соломона, и Леандров первый!..
Выбирайте. Мое слово неизменно, как свят
Бог! Идите со мною! решайтесь поскорей!
— Он дурно
выбирал свои знакомства, — вмешалась княгиня Анна Михайловна. — Сын князя Василия, он и один Долохов, они, говорят,
Бог знает что́ делали. И оба пострадали. Долохов разжалован в солдаты, а сын Безухова выслан в Москву. Анатоля Курагина — того отец как-то замял. Но выслали-таки из Петербурга.
Опять я должен
выбирать между законом
бога и законом человеческим.